— Какой-то он у вас слишком идеальный. Неужели не наказывали сына ни разу?

— Мы его никогда не били. В раннем детстве наказывали так: «Вова, немедленно сядь на стул!» Вова садился и делался несчастным — понимал, что он наказан. Мы даже смеялись и экспериментировали: включали телевизор, ставили перед ним два стула, один — обычный, другой — такой же, но на котором мы сына наказывали. Дожидались, когда Вова начинал баловаться, и кричали: ну-ка сядь на стул! Из двух стульев он садился на наказательный" и говорил: «Мамочка, я больше никогда не буду, прости меня, пожалуйста». Тогда мы ему говорили: «Ну, хорошо, пересаживайся на другой стул». Я никогда не чувствовала тяжести воспитания. Вове всегда достаточно было моих слов. Он-то знал, что слова и действия у меня не расходятся. Когда он был совсем малышом и баловался, я ему говорила: «Если ты будешь это делать, я выброшу вот эту игрушку». Случалось, он забывался, тогда я брала игрушку и кидала ее в мусоропровод. Или отдавала другому мальчику. Сын четко знал: если я сказала — сделаю. Однажды, правда, был такой момент, когда я почти пожалела о своих словах. Мы с Вовой шли по улице, вдруг видим: его одноклассники с девочками стоят у ларька и пьют пиво. Зрелище меня возмутило, и я, не сдержавшись, прокомментировала: «Если бы мой сын здесь вот так стоял, я бы от него отказалась». Вова аж ахнул: «Неужели смогла бы?» Я: «Для меня, чем такого сына иметь, лучше вообще никакого». Тогда он мне и сказал: «Слушай, тебе надо было надзирателем в тюрьме работать».

— А в чем состояло отцовское воспитание?

— Отец у нас по природе — молчун, человек сдержанный, жесткий. И героический. Прошел Афганистан, даманские события, награжден боевыми орденами. Наверное, главное, чему он научил Вову — патриотизму. В нашей семье всегда считалось: мужчина должен пройти через службу в армии. И Вова, несмотря на то, что окончил два института — Гражданской авиации, по специальности программист и физкультурный, — по собственному желанию пошел служить в армию, в десантные войска… В какую бы страну он потом ни попадал, как бы его там не уговаривали остаться, он неизменно отвечал: «Когда нет Родины, я — не человек». Вот это у него — от отца.

— Когда растет единственный сын — красивый, положительный, сильный, — родители мечтают, что в жены ему достанется как минимум красавица-принцесса. Признайтесь, когда Владимир повзрослел, вмешивались в его личную жизнь?

— Вмешались, когда привел первую жену. Она была старше его и очень непривлекательная. Это потом она сделала пластическую операцию. А тогда я даже не поняла, что это девочка, она на мальчика была похожа, очень крупная, занималась у Вовы в секции дзюдо. Она в него влюбилась и стала его первой женщиной. Мы пытались сыну объяснить, что это несерьезно. Папа у нас вообще больной лежал. Уговаривали: походите хотя бы год вместе, проверьте чувства. Ирина отреагировала спокойно: хоть пять лет. А Вова уперся. И тут вмешалась моя мама. Она сказала: «Не вмешивайтесь в его судьбу, он должен пройти все сам, пусть женится, на ком хочет». Мы справили свадьбу, и уехали за границу с мужем, оставив молодоженов у себя дома. Они нормально жили. Родился внук Илюшка. Это была радость для всех.

— И какой Вова был папа?

— Вова был мама, а не папа. Ирина не занималась ни хозяйством, ни готовкой, ни ребенком. Вставал по ночам папа, мыл папа, убирал папа, кормил папа. Вот вы сказали: мы мечтали, что Вова женится на принцессе. Вова никогда не женился бы на богатой женщине. Даже по любви. Он считает, что мужчина должен зарабатывать деньги, лелеять свою жену, своих детей. А женщина должна вести хозяйство.

— А почему все-таки первый брак у Владимира распался?

— Началась перестройка. Ирину потянуло на богатство, ей захотелось заниматься бизнесом. А Володе хотелось заниматься с детьми. У него к тому времени была спортивная школа, он вел занятия в женской команде дзюдо… Вот от такого недопонимания сын и расстался с первой женой. Он просто хлопнул дверью и ушел без ничего, как настоящий мужчина. Но у нас остались добрые отношения с Ириной: я дружу с ее родителями. А внук Илюша вообще постоянно с нами. Развод, годы перестройки тяжело отразились на сыне. Чем только ему ни пришлось заниматься! Он фотографировал и продавал снимки в журналы, был телохранителем у актеров, например, у Димы Маликова. Переводил статьи с английского языка для российской спортивной прессы. Кстати, в итоге овладел и английским, и французским. Работал в охране моего родного Черкизовского мясокомбината. А потом мы всей семьей организовали фирму, занимающуюся компьютерными технологиями, и Володя возглавил службу безопасности.

— Эта работа была связана с риском?

— А как же! В Вову стреляли. Прямо в упор. Рана была сложная, в госпитале сказали, что ногу надо ампутировать. А Вова взял и сбежал ночью из больницы. Пошел в спортзал, и истекая кровью, начал качать ногу. И из ноги стали выходить все эти пули. Такая у Вовы сила духа.

— Вы довольны, как складывается сегодняшняя жизнь сына?

— Довольна, что у него много друзей. Довольна, что он не забывает старых спортсменов, приглашает в свои проекты и на собственные деньги покупает призы. Мне нравится, что он может вдруг собрать Ксюхины игрушки и отнести этот мешок в детский дом. Мне нравятся его спортивные телепроекты. Его кинороли я люблю меньше. Отец — тот вообще Володю часто критикует. На мой взгляд, актерскому ремеслу Вове еще поучиться надо. Но он талантлив, и если захочет, — все у него получится.

— А личная жизнь сына теперь складывается удачно?

— К счастью, да. Ирина — деловая, чистоплотная, хорошо готовит. Она моложе Вовы на 13 лет. Поначалу я к ней с подозрением отнеслась, думала: молоденькая, по расчету замуж идет… А потом пригляделась и поняла, что ошибаюсь. Ну, а уж о внучке Ксюше я вообще не говорю. Она так любит отца! Прижмется к нему и замирает. Он для нее кумир. Когда маленькая была, на вопрос, какой мультик тебе поставить, отвечала: «Включите мне папу». Если Ксюха рядом, Вовы нет, он тает, как масло. И жену Ирину любит очень. Я иногда даже по-женски завидую ей: у меня-то муж суровый, вырос без матери, ласку проявлять не приучен. А Володя считает свою жену третьим ребенком. Он ее все время на руках носит. Что бы она ни захотела, все сделает. Я иногда ворчу: «Ну, нельзя же так баловать». А он мне отвечает: «Мам, ну а ради чего тогда жить?»
А какие он мне наряды привозит! Норковую шубу купил! Хотя у меня есть уже одна. Муж подтрунивает: «Пойди прогуляй обновку, а то она высохнет». Я ведь не наряжаюсь — некуда ходить. Висит теперь эта шуба без дела, но все равно приятно. Папу Вова тоже не забывает: целый гардероб накупил, недавно с мехового аукциона пальто привез. А еще сын любит баловать нас винами — дорогими, коллекционными. Я сопротивляюсь: «У нас своих напитков полный бар». А он смеется: «Вы себе сами такого не купите, пожадничаете».

— В общем, вы счастливая мать?

— Очень. Я горжусь своим сыном. Гордилась с самого детства. Мне никогда не было за него стыдно. Я знала, что если даже мне скажут, что он что-то плохое сделал — это будет неправда. Я верю в сына. И желаю ему здоровья, любви и выносливости. Выжить в наше время — сложно. Особенно ранимым и тонким людям. Таким как Володя.